«Оставайтесь с горем наедине»: похоронный бизнес края продолжает богатеть
С января по май 2021 года оборот рынка ритуальных услуг составил 218 млн руб. – это на 9,7% больше, чем в аналогичном периоде прошлого года. Данные публикует Пермьстат.
В целом общий объем доходов рынка ритуальных услуг в 2020 году составил 562,1 млн руб. Это на 3,8% больше, чем в 2019 году.
РБК Пермь попыталось выяснить причины роста доходов. Однако практически все опрошенные ритуальные бюро отказались комментировать данную тему.
В ритуальном бюро «Черный тюльпан» сообщили, что не заметили прироста заказов.
«Все зависит от самой организации. Мы статистику не ведем, не сравнивали с прошлым годом. Прирост вроде не ощущается», – прокомментировали данные в организации.
Директор агентства «Доверие» также сообщила, что не заметила увеличения количества заказов в отрасли.
«Много заказов было в октябре и ноябре. Мы все понимаем, с чем это связано. Сейчас заказов больше не стало, по крайней мере в нашем агентстве, но мы находимся не в центре города. Может быть, рост оборота связан с повышением цен на ритуальные услуги. Ценник в городе вырос практически в два раза. Причиной тому стало повышение цен на всю похоронную атрибутику», – прокомментировала директор агентства ритуальных услуг «Доверие» Елена Ниделько.
РБК Пермь удалось пообщаться с руководителем одного из пермских кладбищ, пожелавшего остаться анонимом. Он также не заметил увеличения количества захоронений. Павел Белобородов (имя изменено) связал повышение оборота рынка ритуальных услуг с растущими ценами на похоронную атрибутику. По его словам, цены выросли на 30 – 40%. Резкий скачок числа захоронений был отмечен в октябре – ноябре прошлого года, но ничего необычного в этом не наблюдалось.
«Смертность и, соответственно, число захоронений всегда происходит волнообразно. На протяжении двух месяцев мы можем хоронить по два человека в день. Затем происходит резкий скачок – количество похорон по кладбищам Перми может достигать 70 в день, а затем вновь снижается до двух. С января по июнь прошлого года на пермских кладбищах сократили 40 землекопов из-за того, что работы для них не было. Потом как раз произошел скачок смертности в октябре – ноябре 2020 года. Тогда мы заметили, что умирали те, кто уже долго болел. При этом человек мог быть уже 20 лет лежачим, умереть от остановки сердца, а в заключении судмедэксперта могли написать «пневмония», – рассказал Павел Белобородов.
Кто зарабатывает на смерти
Он отмечает, что больше всего на горе людей наживаются работники медорганизаций и моргов. Когда человек умирает, контакты его родственников передают ритуальным бюро. Далее начинается давление. Родственникам звонит сотрудник ритуального агентства и просит приехать в морг, где происходит «обработка» клиента. Человек, который несколько часов назад потерял родственника, находится в максимально разбитом состоянии и согласен на все. В этот момент сотрудники морга предлагают разного рода услуги – от премиум до «бюджетных».
«Людям предлагают помыть, переодеть и накрасить человека за баснословные суммы, хотя эти услуги должны предоставляться совершенно бесплатно. Например, если человек умер от COVID, то обработка тела обойдется 14,6 тыс. руб. Не хотите платить такую сумму – тогда немытого и раздетого человека положат в черный пакет, который нельзя открывать (стоит 1,8 тыс. руб.). С ним нельзя будет попрощаться и даже убедиться, что это именно твой родственник», – рассказывает Белобородов.
Также он добавляет, что сейчас на вызовы о констатации смерти уже не приезжают сотрудники скорой помощи. Вместо них на вызов приезжают работники ритуальных бюро.
«Если человек отказывается от услуги ритуальщиков, то ему просто говорят: «Не хотите? Тогда оставайтесь со своим горем наедине. К вам никто не приедет». Что делать человеку в этом случае, если у него нет связей в городе? Люди соглашаются и их начинают «раскручивать» дальше», – комментирует Белобородов.
А что на кладбище?
Следующий этап – кладбище. Ранее сообщалось, что Перми грозит могильный дефицит: по данным властей, на муниципальных кладбищах осталось всего 6 тыс. свободных мест. При этом в городе ежегодно умирает 12–13 тыс. человек. Эксперт РБК Пермь отрицает наличие проблемы.
«В Перми полно мест на кладбищах, просто они уже выкуплены «блатными». Вся проблема в том, что люди просто не знают, кому занести конверт с наличными. В этой сфере не осталось ничего человечного, только бизнес. Я, когда заходил в эту сферу думал, что в любой отрасли есть плохие и хорошие. Но нет, спустя годы работы понял, что хороших здесь нет, да и не пустят их на рынок», – считает Павел Белобородов.
Будет ли крематорий?
Власти говорят, что проблему нехватки мест на кладбищах может решить крематорий. Решение о строительстве крематория на кладбище «Восточное» в Перми было принято еще в 2001 году. По проекту должно было быть построено двухэтажное здание с большим и малыми траурными залами, колумбарий площадью 3,1 тысячи квадратных метров вместимостью 15,1 тысячи мест. Комплекс начали строить в 2013 году, но здание до сих пор не достроено. В конце 2020 года власти объявили аукцион по выбору подрядчика для его обследования. Уже в 2021 году на комитете по инвестициям и управлению муниципальным имуществом гордумы Перми рассказали о затратах, которые необходимы на достройку крематория. Замглавы Перми Анатолий Дашкевич сообщил, что объект будут достраивать через концессионное соглашение.
Также власти назвали сумму, в которую оценили достройку пермского крематория, – 232 млн руб. Предположительно в течение 2021 года заключат соглашение, и на протяжении двух лет крематорий, возможно, можно будет запустить.
Павел Белобородов прокомментировал затяжное строительство крематория. Он считает, что в ближайшие годы в Пермском крае он вряд ли появится.
«Первая причина – концессионер просто боится ввязываться в это дело из-за частой смены власти в регионе. Вторая, я думаю, – у Пермского края есть договоренность со Свердловской областью. В Екатеринбургском крематории 4 печи. Из них используются только полторы. Если в Пермском крае построят крематорий, то будет отток клиентов и сколько тогда будет задействовано печей – не понятно», – считает Павел Белобородов.
