Эксперты: Прикамье вошло в ТОП-10 регионов по уровню неполной занятости
Пермский край вошел в ТОП-10 регионов России по уровню неполной занятости во втором квартале года, заняв пятое место. По данным аналитиков, показатель неполной занятости в регионе составил 8,85% от рабочей силы – это порядка 111 тыс. жителей края.
Во втором квартале 2020 года, когда в России распространилась пандемия коронавируса и были введены жесткие экономические ограничения, около 4,6 млн работников (без учета занятых в малом бизнесе) формально сохранили свои места, однако были переведены в режим частичной занятости – выяснила аналитическая служба международной аудиторско-консалтинговой сети FinExpertiza. Некоторые из них стали трудиться неполное время, другие находились в простое, третьи – были отправлены в неоплачиваемые отпуска. Общая численность таких работников превысила официально декларируемое количество безработных.
Из 4,6 млн россиян, формально числившихся занятыми, 2,4 млн работников брали отпуск без сохранения зарплаты, 1,23 млн человек работали неполное время (1,14 млн человек – по соглашению с работодателем, еще 85 тыс. – по инициативе работодателя), 948 тыс. находились в простое. Это 6,2% от общей численности рабочей силы. В годовом выражении неполная занятость подскочила во втором квартале на 22%, достигнув максимальных значений как минимум с 2013 года, за весь восьмилетний период доступной статистики.
При этом, по данным Росстата, во втором квартале 2020 года количество безработных оценивалось в 4,47 млн человек, или 6% рабочей силы. Таким образом, в разгар пандемии неполная занятость превысила официальную безработицу. Если суммировать численность работников на урезанной ставке и отпускников без зарплаты с явными безработными, во втором «коронавирусном» квартале не имели работы либо формально сохранили места, но лишились своего привычного заработка в совокупности более 9 млн трудоспособных россиян, или свыше 12% рабочей силы.
Самый высокий уровень неполной занятости во втором квартале наблюдался в Ненецком автономном округе (15,2% от рабочей силы), Чукотском автономном округе (12,6%), Ямало-Ненецком автономном округе (9,3%), Санкт-Петербурге (8,9%), Пермском крае (8,85%), Самарской области (8,8%), Якутии (8,1%), Свердловской области (8%), Москве (7,8%) и Нижегородской области (7,7%). Шесть из этих регионов являются лидерами по уровню зарплат в стране – исключение составляют Нижегородская область, Самарская область, Пермский край и Свердловская область, где зарплаты не дотягивают до среднероссийского уровня. Причем Чукотка и в Ямало-Ненецкий автономный округ занимают первые места как по размеру средних зарплат, так и по темпам их роста.
Меньше всего проблема неполной занятости затронула небогатые регионы со слаборазвитым рынком труда, где и до пандемии найти работу было не так просто. В первую десятку вошли все кавказские регионы, два южных и один сибирский – Ингушетия (частичная занятость в регионе составила лишь 0,26% от рабочей силы), Чечня (0,5%), Калмыкия (1%), Дагестан (1,2%), Кабардино-Балкария (1,4%), Карачаево-Черкесия (1,8%), Тыва (2,2%), Северная Осетия (2,5%), Республика Адыгея (3,1%) и Ставропольский край (3,4%). Первые восемь из этих десяти регионов являются абсолютными лидерами по уровню официальной безработицы. Кроме того, эти регионы характеризуются низкими зарплатами и высокой долей неформальной занятости.
При анализе региональной ситуации прослеживается определенная зависимость между размером средней зарплаты и уровнем неполной занятости, сообщают аналитики. Последняя, как правило, выше в тех субъектах, где выше заработки (коэффициент корреляции между этими двумя величинами составляет 0,5). При этом отмечается обратная зависимость между официальной безработицей и неполной занятостью – чем выше безработица, тем меньше частичная занятость (корреляция -0,6). Аналогичная отрицательная взаимосвязь фиксируется между частичной занятостью и неформальной занятостью (корреляция -0,7).
«Из этого следует, что благополучные регионы с высокими зарплатами населения скорее стремятся сохранять рабочие места, пусть и путем перевода сотрудников на неполную занятость. А в бедных регионах с традиционно высокой безработицей подобный переход сотрудников на частичную занятость происходит реже, что связано со слабым развитием рынка труда – предприятия не могут позволить себе держать в штате неработающих сотрудников даже на урезанном минимальном окладе, вместо этого нетрудоустроенная рабочая сила перетекает в неформальный сектор. Хотя, безусловно, описанные причинно-следственные связи нельзя назвать жестко закрепленными, и от региона к региону в зависимости от специфики местного рынка труда и структуры экономики ситуация может существенно различаться.
Реальный масштаб явной и скрытой безработицы на российском рынке труда до конца не ясен. Фактическое отсутствие работы и сокращение заработков может маскироваться под частичную занятость или отпуск без зарплаты. Кроме того, официальные методы получения данных могут давать большие погрешности. Например, согласно методологии Международной организации труда, безработным считается только тот, кто ищет работу. Получается, если в период карантина человек не искал работу, то он не попадает в статистику», – комментирует президент FinExpertiza Елена Трубникова.
Ранее РБК Пермь сообщал, что аналитики рассказали об уровне реальной безработицы в регионе. Так, во втором квартале текущего года в Пермском крае помимо 83,8 тыс. безработных насчитывалось 62 тыс. скрытых безработных, которых официальная статистика не учитывает в составе рабочей силы.
